На месте воздушного сражения
Выдалось как-то несколько «пустых» часов воскресным вечером. Решили, что стоит занять их чем-то интересным и полезным одновременно. Съездили с семьёй на место ночного тарана, осуществлённого лётчиком Виктором Васильевичем Талалихиным 7 августа 1941 года (деревня Мансурово, МО). Это был один из первых ночных таранов.
на месте падения самолёта Талалихина
Лётчик выжил, но погиб в другом воздушном бою под Москвой спустя 3 месяца. Ему было 23 года…
Виктор Васильевич Талалихин
Талалихин был небольшого роста (155 см) и однополчане называли его Малышом.
макет самолёта Талалихина
памятная доска
останки самолёта Талалихина
Сам Талалихин вспоминает об этом воздушном бое:
«В ночь на 7 августа, когда фашистские бомбардировщики пытались прорваться к Москве, я по приказу командования поднялся в воздух на своем истребителе. Зайдя со стороны луны, я стал выискивать самолеты противника и на высоте 4.800 метров увидел «Хейнкель-111». Он летел надо мною и направлялся к Москве. Я зашёл ему в хвост и атаковал. Мне удалось подбить правый мотор бомбардировщика. Враг резко развернулся, изменил курс и со снижением полетел обратно. Я продолжал атаки, — повторил их до шести раз. При этом мой ястребок оставался недосягаем для врага: меня прикрывал его же стабилизатор. Вместе с противником я снизился до высоты примерно 2.500 метров. И тут у меня кончились боеприпасы. Можно было преследовать врага и дальше. Но что толку? Он на одном моторе мог лететь ещё довольно долго и все равно ушел бы. Оставалось одно — таранить. «Если и погибну, так один, — подумал я, — а фашистов в бомбардировщике четверо». Решив винтом обрубить противнику хвост, я стал вплотную подбираться к нему. Вот нас разделяют уже каких-нибудь 9-10 метров. Я вижу бронированное брюхо вражеского самолета. В это время враг пустил очередь из крупнокалиберного пулемета. Обожгло правую руку. Сразу дал газ и уже не винтом, а всей своей машиной протаранил противника. Раздался страшный треск. Мой ястребок перевернулся вверх колесами. Надо было скорее выбрасываться с парашютом. Отстегнул ремень, поджал ноги, ползком добрался до отверстия и выбросился. Примерно 800 метров летел затяжным прыжком. И только когда в стороне услышал гул от падения моего ястребка, — я раскрыл парашют. Взглянув вверх, я увидел, как все больше воспламеняется вражеский бомбардировщик, как он, наконец, взорвался и рухнул вниз. Опустился я на небольшое озеро, выбрался на берег. Вскоре подбежали три колхозника, а потом, наверное, и весь колхоз собрался около меня, — так много было народу. Тут же перевязали мне руку. Отвели в дом, переодели, дали валенки, чтобы я мог согреться, напоили молоком. На лошади отправили в часть.
Потом я в автомобиле поехал посмотреть на сбитый бомбардировщик. Он ещё горел. Кругом валялось много невоспламенившихся зажигательных бомб. Метрах в ста от самолета нашли двух членов его экипажа. Двое других были найдены в лесу. Самолет рухнул с такой силой, что их выбросило далеко из него. Командир вражеской машины, по виду уже не молодой, имел железный крест, полученный в 1939 году, и значок «За Нарвик».
В тот вечер мы втроём вглядывались в ночное небо, представляли, как Талалихин заходил со стороны луны, как упал его самолёт, как он сам приземлился позже. Даже сходили к водоёму, посмотреть, где это могло быть. Тёмке понравился такой «урок истории»)) Наглядный))
